...Я услышал их еще издали: на тихой улочке среди частных домов их голоса просто невозможно было не услышать. Вскоре я смог и разглядеть этих нарушителей тишины.
Мальчишка и женщина. Он одет по-домашнему, в тапках на босу ногу: видно, выскочил из дому на минутку, навстречу матери — это было понятно по репликам. Лиц не разглядел: и они, и я шагали в одном направлении. По этой же причине я слышал не все слова и, любопытничая, ускорил шаг.
Невысокая, но властная женщина была явно чем-то недовольна. Она выкрикивала обвинение за обвинением, и те грузно падали на плечи сына, пригибая его голову все ниже. «Вот так встретил мамочку!» — подумалось мне.
Вначале он еще трепыхался, что-то пытался ей возражать или оправдываться. Но потом и вовсе сник. Не хотел бы я оказаться на его месте! Ведь если эта мамаша, не стесняясь соседей и не особо подбирая выражения, орет на всю улицу, то какой нагоняй ждет малолетнего «преступника» дома, за закрытыми дверями?! А запала и решимости ей хватит надолго — казалось, сам воздух вокруг нее сгустился и наэлектризовался, — вот-вот сверкнут молнии… Я замедлил шаг — от грозы подальше!
Но вот впереди показалась какая-то собачонка, как оказалось — их. Услышав знакомые голоса, она выскочила на улицу и, подскочив к мальчику, запрыгала вокруг него, радостно виляя хвостом. К хозяйке подходить, однако, не рисковала.
На мальчишку обрушилось еще одно обвинение — в халатности: выскочив навстречу матери, он, вероятно, забыл прикрыть калитку, и вот — животное выскочило на улицу, вызвав новый приступ негодования скандалистки. «Немедленно загони собаку! Еще не хватало, чтобы она порвала кому-нибудь джинсы за 200 гривен. А мне плати?!!» Вот оно что! — ухмыльнулся я про себя, — переживает за свой кошелек, знает закон — мол, за домашних животных несет ответственность их хозяин. И сыну внушает, чтоб знал. Что ж, все правильно, учить нужно, кто спорит? Жаль только, что в свое время никто не научил эту женщину одному простому и полезному правилу: «Кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою»*.
Следи она за своим язычком, держала бы его, как своевольного пса на цепи, да «калитку» свою замыкала б покрепче, — глядишь, — может, и жизнь наладилась бы. И расплачиваться б потом не пришлось. Не за чужие джинсы, конечно. За сына своего. Ведь мальчишка-то — не успеешь оглянуться — вырастет. И, придет час, — посыпятся уже на мамину голову и крики, и обвинения, и словеса, которым сама же и научила путем многократного и громогласного повторения. Не бедствовать бы ей потом, да не кусать… локти.
Владимир Шишков,
Херсон, Украина
Начал публиковаться с 1997 года: неожиданно для себя обнаружил желание писать об ином качестве жизни - жизни рядом с любящим Богом, который помог мне взглянуть на этот мир по-новому. e-mail автора:vlad@foru.ru сайт автора:Для ТЕБЯ
Прочитано 7335 раз. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
